Введение

Человек человеку всегда был интересен как объект изучения. Особенно – его поведение. Уже Гиппократ предложил систему классификации характеров, ту самую, про холериков-флегматиков, которой пользуемся и сейчас. Но по настоящему бурный интерес к изучению поведения человека появился лишь в конце 19-го века, и неразрывно связан с именем Зигмунда Фрейда. Фрейд был гениальной личностью, впервые заговоривший о подсознании и анализе подсознательной деятельности. Причём Фрейд, опережая на полвека появление этологии полагал, что корни подсознательного растут на почве биологической сущности человека /1/.

В своей работе я попытаюсь определить место этологии в современных науках о человеке, рассказать поподробнее о выдающемся австрийском ученом Конраде Лоренце и его этологической концепции, представленной в двух его известнейших трудах – «Агрессия: так называемое зло» и «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества.».

1. Этология человека

Фрейд, кратко резюмируя свои научные достижения, формулировал это так – «Я открыл, что человек – это животное». Он имел в виду конечно же – поведение человека, ибо зоологическую принадлежность человека отряду приматов задолго до него определили Линней и Дарвин. И для таких заявлений требовалось большое научное и личное мужество, ибо предположения о животных корнях поведения человека очень многим не нравятся и сейчас. Однако, говоря о биологической сущности подсознательных процессов, и их влиянии на человека, он не предпринял даже попытки исследовать их физическую природу и генезис! Не удивительно поэтому, что его построения выглядели не очень убедительно, и постоянно подвергались критике. В 1928 году М.Шелер писал: "Вопросы: "Что есть человек и каково его положение" - занимали меня с момента пробуждения моего философского сознания и казались более существенными и центральными, чем любой другой философский вопрос"/2/.

И поскольку внятная теоретическая база так и не была построена, то и цельной науки о поведении человека не получилось. Прежде всего выделилось два направления, два, если угодно, царства: гуманитарное и естественное.

Естественное вскоре породило евгенику, которая весьма понравилась «кстати» подвернувшимся автократическим режимам, использовавшими её для идеологической поддержки политики насилия. В результате чего была всерьёз и надолго дискредитирована не только она сама, но и вообще естественнонаучный подход к изучению поведения человека.

Интеллектуальным сообществом была принята установка на недопустимость биологических, расово-антропологических и тому подобных интерпретаций социального поведения, в том числе наследования некоторых личностных качеств. Установка, политически оправданная и гуманистически похвальная, однако ставшая, будучи доведённой до крайности, серьёзным тормозом развития изучения поведения человека.

Ну а гуманитарное царство с тех пор расцвело пышным цветом, разбилось на неисчислимое множество школ, течений, направлений и ручейков, каждый из которых норовил предложить свою классификацию человеческих характеров и психических типов, свою модель происходящих процессов.

В современной гуманитарной психологии известно множество таких классификационных систем, большая часть которых совершенно независима одна от другой. К примеру, по Леонгарду личности бывают: демонстративные, педантичные, застревающие, возбудимые, эмотивные (и так далее); по Фромму личности бывают: рецептивные, эксплуатирующие, накапливающие, рыночные и продуктивные; по Юнгу – интроверты-экстраверты, мыслительные, чувственные, сенсорные и интуитивные. И таких систем, предложенных сколь-нибудь известными психологами – не менее нескольких десятков. Это изобилие, разнообразие и несвязанность однозначно свидетельствует об отсутствии в царстве гуманитарной психологии общепринятой модели мотивационных и мыслительных механизмов, управляющих поведением человека /1/. Или проще говоря – понимания причин такого поведения. Объединяющими же всех адептов гуманитарного царства фактически являются два постулата:

Человек – не животное. То есть, конечно же не отрицается тот факт, что человек относится к отряду приматов, и стало быть приходится родственником обезьянам, но оный факт решительно выводится за рамки гуманитарной психологии в предположении, что биологическая эволюция человека закончилась, и с тех пор человек эволюционирует лишь социально. А в поведенческих реакциях влияние животного происхождения пренебрежительно мало, и ограничивается главным образом регуляцией элементарных физиологических потребностей.

Всё обучается. Иногда этот постулат формулируют как концепцию «Чистого листа», предполагающую практически полное отсутствие у человека врождённых поведенческих схем, или по крайней мере – их крайнюю непрочность, позволяющую их легко заменять посредством каких-то воздействий извне. Как чистый лист, на котором общество и среда пишут свои правила поведения. Иными словами, предполагается, что характер человека полностью (кроме может быть, темперамента) формирует среда, в которой он рос и пребывает. Напомню, что именно на этом постулате базировалась марксистско-ленинская доктрина формирования нового человека. Дескать, как только мы изменим производственные отношения, так человек сразу и изменится. Станет добрым, гуманным, трудолюбивым. На деле же – почему-то получалось не очень… Все помнят трогательную песенку Никитиных «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей», где этот тезис был выражен в наиболее образной форме, но который применительно к собакам безусловно ложен, а применительно к человеку, при всей его гуманистичности – по меньшей мере не очень убедителен. Вместе с тем, за столетие с лишним существования практической психологии ею накоплен колоссальный практический опыт, эмпирически наработано большое количество работающих методик, что позволяет быть гуманитарной психологии вполне эффективной в решении многих практических задач. Многих – но не всех. К примеру, крайне искусственными выглядят попытки в гуманитарных рамках объяснить немотивированную жестокость, ряд маний и фобий, и многое другое, что в естественнонаучной парадигме объясняется довольно непринуждённо и стройно. И это закономерно – ведь убедительного теоретического фундамента у гуманитарной психологии нет, и в рамках принятой ею парадигмы вряд ли будет. А это означает, что каждую новую проблему приходится разрешать методом проб и ошибок, предложенные методики длительно проверять на предмет пределов их применимости, и так далее и тому подобное /3/.

Естественнонаучное же направление после отказа от евгеники на время отошло от изучения поведения человека, ограничиваясь лишь изучением поведения животных. Однако это было небесполезно и для изучения поведения человека, ибо в естественнонаучном царстве действовал иной постулат: «Человек – это животное, наделённое разумом». И весьма, надо сказать, зазнавшееся животное. По совершенно понятным причинам поведение животных вызывает гораздо меньший общественный интерес, нежели поведение человека, а потому изучение поведения животных долгое время было уделом любителей. Тем не менее, появление в 30-х годах 20-го века основополагающих статей Конрада Лоренца, с которых собственно и ведёт начало этология, вызвало в научном мире маленькую бурю. Лоренц впервые, и весьма убедительно показал на примере птиц, что высокая сложность поведения, наличие проблесков абстрактного мышления и хорошие способности к обучению вовсе не заменяют инстинктивных поведенческих мотиваций, а действуют с ними вместе, иногда противореча, иногда дополняя и модифицируя их. Его же наблюдения за жизнью серых гусей просто потрясли сходством некоторых моментов их поведения с человеческими. Неизбежно вновь встал вопрос о применимости выводов этологии к человеку, на которые сам Лоренц и его последователи отвечали безусловно положительно, хотя «антибиологическая установка» действовала, и вообще говоря, продолжает действовать и сейчас. К слову, одного из видных представителей естественнонаучного направления, основателя социобиологии Уилсона даже обвиняли в своё время в фашизме и расизме. Однако предложенные Лоренцем объяснения принципов деятельности подсознания были настолько убедительны и логичны, что некоторые из первых читателей статей Лоренца описывали свои ощущения от прочитанного как ощущение открывшихся глаз после долгой слепоты, как тому подобные восторженные ощущения. Высоким признанием убедительности этологической парадигмы можно считать присуждение 1970 году Конраду Лоренцу и Николаусу Тинбергену Нобелевской премии за создание этологии.

К сожалению в Советский Союз, за «железный занавес» эти восторги не проникали, где этология, наряду с генетикой, долго считалась буржуазной лженаукой, да и до сих пор очень мало известна, даже среди специалистов. В советское время это было неизбежно, ведь этологические представления не стыковались с марксизмом, однако малораспространённость этологии в современной России можно объяснить лишь инерцией бытующих представлений.

Однако не все было безоблачно в этологическом царстве. Прежде всего – тогда уже существовала в США сравнительная психология, она же – зоопсихология, которая занималась примерно тем же, то есть – изучением поведения животных, но при этом базировалась на той же парадигме, что и психология, изучающая человека. Фактически это научное направление прямо конкурировало с этологией, старательно интерпретируя те же самые наблюдательные факты как результат научения. Между этологами и зоопсихологами разгорались нешуточные дебаты /4/. Параллельно с этологией, и отчасти под влиянием её идей возникли такие научные направления, как социобиология, и эволюционная психология. Социобиология, объявив себя преемницей всех наук о человеке, в том числе – и этологии, рассматривает человека наиболее «глобально», то есть, изучает наиболее общие закономерности и взаимосвязи между биологическим и социальном в поведении как человека, так и любого живого существа. Но надо сказать, с социобиологических заоблачных высей и широт конкретика инстинктивных проявлений видна плохо; собственно социобиология именно инстинктами и не занимается, говоря о них лишь постольку-поскольку.

Сходным образом выглядит и эволюционная психология, кстати, разделить социобиологов и эволюционных психологов на два лагеря едва ли возможно – настолько близки их сферы научных интересов, и парадигмальная основа. Ключевые понятия эволюционной психологии – это «адаптация» и «внешняя среда». Эволюционная психология рассматривает поведение живых существ, как один из способов адаптации к меняющейся внешней среде. Однако, несмотря на близость интересов с этологией (которая тоже рассматривает инстинкты как форму эволюционной адаптации), эволюционная психология тоже не слишком углубляется в конкретику инстинктивного поведения, почти философски рассматривая общие закономерности адаптации. Таким образом, у всех этих научных направлений своя ниша, и стало быть все они по своему нужны.

Каким образом учёные-этологи выделяют инстинктивное поведение среди всего комплекса поведенческих актов? Примерно так же, как лингвисты воссоздают древние, вымершие языки. То есть, сравниваются поведенческие схемы животных (или людей), принадлежащих самым разным популяциям, культурам, видам и среди них выявляются однотипные. Особенно показательно в этом смысле нонконформистское поведение, противоречащее принятым в данном социуме нормам и обычаям, а у людей – также поведение, противоречащее сознательно (рассудочно) продекларированным намерениям. Выделив такое поведение, этолог пытается понять, в чём его нынешняя или былая целесообразность для вида, понять как он возник. Такое обобщённо-типичное, видоцелесообразное (хотя бы в прошлом) поведение признаётся инстинктивным. Сравнивая между собой поведение представителей самых различных зоологических видов, от простейших, до самых высших, учёные обнаруживают удивительные параллели и закономерности, свидетельствующие о существовании общих поведенческих принципов касающихся всех представителей животного царства, и человека – в том числе.

Подобные методы исследования мира очень плодотворны, и широко применяется в других науках. Например, астрономы гораздо лучше знают внутреннее строение Солнца, чем геологи – внутреннее строение Земли. А все потому, что звезд очень много, и все они разные – сравнивая их между собой, можно многое понять. А Земля одна, и сравнить её не с чем. Так же и в изучении человека. Ограничиваясь изучением только его самого, мы рискуем остаться столь же ограниченными в его понимании.

Однако изучать этологию человека непросто. Помимо объективных трудностей, вытекающих из мощного влияния рассудка, маскирующего и модифицирующего многие инстинктивные проявления, исследователи регулярно сталкиваются с общественным неприятием самого этологического метода применительно к человеку. Многим людям кажется неприемлемым и даже оскорбительным сам факт сопоставления поведения человека с животными. И этому тоже есть этологическое объяснение. Заключается оно в действии инстинкта этологической изоляции видов, которое подробно описывается в книге В. Дольника «Непослушное дитя биосферы». Сущность этого инстинкта можно выразить в виде девиза «возлюби своего – вознелюби чужого»; «чужими» в нашем случае являются обезьяны, неприязненное отношение к которым распространяется и на тезис о родстве нашего поведения с их поведением. Казалось бы, теория Дарвина, несмотря на непрекращающиеся (в силу той же неприязни) и по сей день попытки её опровергнуть, прочно и бесповоротно принята научным сообществом, и со своим происхождением от обезьян большинство образованных людей вполне согласно. Однако мысль о том, что то или иное чувство является голосом инстинкта, по-прежнему вызывает у многих людей резкие протесты, по большей части не находящие рационального объяснения. А между тем, корень этой неприязни – как раз в подсознательном неприятии нашего родства с обезьянами.

Следует также тщательно подчеркнуть тот факт, что этология не претендует на всеохватное и всестороннее объяснение всех особенностей поведения человека и животных. Она распахивает очень мощный, очень важный, и доселе почти не тронутый пласт глубоко подсознательных процессов инстинктивного поведения. Но она не рассматривает ни физиологических тонкостей функционирования нервной системы, ни закономерностей функционирования рассудка, или неглубоких слоёв подсознания, рассматривая их лишь в меру минимальной необходимости. Это всё – сфера компетенции других дисциплин /3/.

2. Конрад Лоренц

Австрийский зоолог и этолог Конрад Захариас Лоренц родился 7 ноября 1903 г., в Вене, он был младшим из двух сыновей Эммы (Лехер) Лоренц и Адольфа Лоренца. Дед Лоренца был мастером по изготовлению конских сбруй, а отец, помнивший голодное детство, стал преуспевающим хирургом-ортопедом, который построил в Альтенберге возле Вены нарядное, хотя и несколько аляповатое поместье, украшенное огромными художественными полотнами и римскими статуями. Бродя по полям и болотам вокруг Лоренц-холла, Лоренц заразился тем, что позже назовет «чрезмерной любовью к животным».

Выращивая домашних уток, юный Лоренц впервые обнаружил импринтинг, специфическую форму обучения, наблюдающуюся на ранних этапах жизни, с помощью которой животные устанавливают социальные связи и опознают друг друга. «У соседа, – вспоминал позднее Лоренц, – я взял однодневного утенка и, к огромной радости, обнаружил, что у него развилась реакция повсюду следовать за моей персоной. В то же время во мне проснулся неистребимый интерес к водоплавающей птице, и я еще ребенком стал знатоком поведения различных ее представителей».

Вскоре мальчик собрал замечательную коллекцию животных, не только домашних, но и диких, которые жили в доме и на обширной территории вокруг него, как в настоящем частном зоопарке. Это позволило Лоренцу познакомиться с разными видами животных, и теперь он не склонен был видеть в них просто живые механизмы. Как исследователь, стоящий на позициях объективности в науке, он был далек от мысли интерпретировать поведение животных по образу и подобию человеческих мыслей и чувств. Его более интересовали проблемы инстинкта: как и почему поведение животных, не обладающих человеческим разумом, характеризуется сложными и адекватными обстоятельствам моделями?

Получив начальное образование в частной школе, которой руководила его тетка, Лоренц поступил в «Шоттенгимназиум» – школу с очень высоким уровнем преподавания. Здесь привычки Лоренца к наблюдению были подкреплены обучением зоологическим методам и принципам эволюции. «По окончании средней школы, – писал впоследствии Лоренц, – я был по-прежнему увлечен эволюцией и хотел изучать зоологию и палеонтологию. Однако я послушался отца, который настаивал на моих занятиях медициной».

В 1922 г. Лоренц был зачислен в Колумбийский университет Нью-Йорка, но спустя 6 месяцев вернулся в Австрию и поступил на медицинский факультет Венского университета. Хотя у него было мало желания становиться врачом, он решил, что медицинское образование не повредит его любимому призванию – этологии, науке о поведении животных в естественных условиях. Л. вспоминал об университетском преподавателе анатомии Фердинанде Хохштеттере, который дал «прекрасную подготовку по методическим вопросам, научив отличать черты сходства, вызванные общим происхождением, от таковых, обусловленных параллельной адаптацией». Л. «быстро понял… что сравнительный метод должен быть так же применим к моделям поведения, как и к анатомическим структурам».

Работая над диссертацией для получения медицинской степени, Л. начал систематически сопоставлять особенности инстинктивного поведения животных. В это же время он служил лаборантом кафедры анатомии Венского университета. После получения в 1928 г. медицинской степени Л. перешел на должность ассистента кафедры анатомии. Однако его все же интересовала этология, а не медицина. Он начал работать над диссертацией по зоологии, одновременно читая курс по сравнительному поведению животных /5/.

До 1930 г. в науке об инстинктах преобладали две установившиеся, но противоположные точки зрения: витализм и бихевиоризм. Виталисты (или инстинктивисты) наблюдали за сложными действиями животных в естественной среде обитания и поражались той точности, с которой инстинкт животных соответствовал достижению поставленных природой целей. Они либо объясняли инстинкты расплывчатым понятием «мудрость природы», либо считали, что поведение животных мотивируется теми же факторами, которые лежат в основе деятельности человека. Сторонники бихевиоризма, напротив, изучали поведение животных в лаборатории, проверяя способности животных к решению экспериментальных задач, например поискам выхода из лабиринта. Бихевиористы объясняли поведение животных цепочками рефлекторных реакций (наподобие тех, которые описывал Чарлз С. Шеррингтон), связанных воедино посредством классического кондиционирования, изученного Иваном Павловым. Бихевиористов, исследования которых были сконцентрированы в основном на действиях, приобретенных путем обучения, приводило в замешательство само понятие инстинкта – сложного набора врожденных, а не приобретенных реакций /1/.

Первоначально Л. склонялся к бихевиоризму, полагая, что инстинкты основываются на цепи рефлексов. Однако в его исследованиях росло число доказательств в пользу того, что инстинктивное поведение является внутренне мотивированным. Например, в норме животные не проявляют признаков связанного со спариванием поведения в отсутствие представителей противоположного пола и далеко не всегда проявляют эти признаки даже в их присутствии: для активизации инстинкта должен быть достигнут определенный порог стимуляции. Если животное долго находилось в изоляции, порог снижается, т.е. воздействие раздражителя может быть слабее, пока в конце концов животное не начинает проявлять признаков связанного со спариванием поведения даже в отсутствии раздражителя. Л. сообщил о результатах своих исследований в серии статей, опубликованных в 1927…1938 гг.

Лишь в 1939 г. Л. признал важность своих собственных данных и встал на ту точку зрения, что инстинкты вызываются не рефлексами, а внутренними побуждениями. Позднее в этом же году Л. встретил на симпозиуме в Лейдене Николаса Тинбергена; их «взгляды совпали до неправдоподобной степени», скажет впоследствии Л. «В ходе наших дискуссий оформились некоторые понятия, которые позже оказались плодотворными для этологических исследований». Действительно, концепция инстинкта, которую разработали Л. и Тинберген в течение последующих нескольких лет, легла в основу современной этологии.

Л. и Тинберген высказали гипотезу, согласно которой инстинктивное поведение начинается с внутренних мотивов, заставляющих животное искать определенный набор обусловленных средой, или социальных, стимулов. Это, так называемое ориентировочное, поведение часто в высшей степени изменчиво; как только животное встречает некоторые «ключевые» стимуляторы (сигнальные раздражители, или пусковые механизмы), оно автоматически выполняет стереотипный набор движений, называемый фиксированным двигательным паттерном (ФДП). Каждое животное имеет отличительную систему ФДП и связанных с ней сигнальных раздражителей, которые являются характерными для вида и эволюционируют в ответ на требования естественного отбора.

В 1937 г. Л. начал читать лекции по психологии животных в Вене. Одновременно он занимался изучением процесса одомашнивания гусей, который включает в себя утрату приобретенных навыков и возрастание роли пищевых и сексуальных стимулов. Л. был глубоко обеспокоен вероятностью того, что такой процесс может иметь место у человека. Вскоре после присоединения Австрии к Германии и вторжения в нее немецких войск Л. сделал то, о чем позже будет вспоминать так: «Послушавшись дурного совета… я написал статью об опасностях одомашнивания и… использовал в своем сочинении худшие образцы нацистской терминологии». Некоторые из критиков Л. называют эту страницу его научной биографии расистской; другие склонны считать ее результатом политической наивности.

Через два года после получения должности на кафедре психологии Кенигсбергского университета (ныне г. Калининград) Л. был мобилизован в германскую армию в качестве военного врача, несмотря на то что никогда не занимался медицинской практикой. Посланный на Восточный фронт в 1942 г., он попал в плен к русским и долгие годы работал в госпитале для военнопленных. Репатриирован лишь в 1948 г., когда многие друзья и родственники считали его давно погибшим.

В первые годы после возвращения в Австрию Л. не мог получить никакой официальной должности, но все же благодаря финансовой помощи друзей продолжал свои исследования в Альтенберге. В 1950 г. он и Эрих фон Холст основали Институт физиологии поведения Макса Планка.

В течение следующих двух десятилетий Л. занимался этологическими исследованиями, сконцентрировавшись на изучении водоплавающих птиц. Его статус основоположника современной этологии был неоспоримым, и в этом качестве он играл ведущую роль в диспутах между этологами и представителями других научных дисциплин, в частности психологии поведения животных.

Некоторые из наиболее противоречивых взглядов Л. высказаны в его книге «Так называемое зло: о природе агрессии» («Das sogenannte Bose: zur Naturgeschichte der Aggression», 1963). Как видно из названия, Л. считает агрессию не более чем «злом», потому что, несмотря на нередко разрушительные последствия, этот инстинкт способствует осуществлению таких важнейших функций, как выбор брачных партнеров, установление социальной иерархии, сохранение территории. Критики этой книги утверждали, что ее выводы оправдывают проявления насилия в человеческом поведении, хотя, по мнению самого Л., врожденная человеческая агрессивность становится еще опаснее оттого, что «изобретение искусственного оружия нарушает равновесие между разрушительными потенциалами и социальными запретами».

Нобелевская премия по физиологии и медицине за 1973 г. была разделена между Л., Тинбергеном и Карлом фон Фришем «за открытия, связанные с созданием и установлением моделей индивидуального и группового поведения животных». Его достижением считалось, в частности, то, что он «наблюдал модели поведения, которые, судя по всему, не могли быть приобретены путем обучения и должны были быть интерпретированы как генетически запрограммированные». Более любого другого исследователя Л. способствовал растущему пониманию того факта, что поведение возникает на такой же генетической основе, как и всякая другая характеристика животных, и, следовательно, подвержено действию естественного отбора.

После ухода на пенсию в 1973 г. из Института Макса Планка Л. продолжает вести исследования в отделе социологии животных Института сравнительной этологии Австрийской академии наук в Альтенберге, где он жил до своей смерти в 1989г.

В 1927 г. Л. женился на Маргарет (Гретль) Гебхардт, с которой дружил с детства; у супругов родилось две дочери и один сын.

Среди наград и знаков отличия, которыми удостоен Л., золотая медаль Нью-Йоркского зоологического общества (1955), Венская премия за научные достижения, присуждаемая Венским городским советом (1959), премия Калинги, присуждаемая ЮНЕСКО (1970). Л. является иностранным членом Лондонского королевского общества и американской Национальной академии наук /5/.

3. «Так называемое зло: о природе агрессии»

Конрад Лоренц считал, что агрессивность является врожденным свойством всех высших животных. Он утверждал: “Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития”/ 6 /.

Можно сформулировать особенности внутривидовой агрессии по К. Лоренцу в следующих тезисах:

1. Внутривидовая агрессия – агрессия, проявляемая особями одного вида по отношению друг к другу. При этом с особями других видов они мирно уживаются.

2. Основой конфликта при этом служит одна и та же пища, потребляемая сородичами.

3. Внутривидовая агрессия является первичным инстинктом, направленным на сохранение вида – и именно в этом ее опасность, поскольку она спонтанна (мало управляема).

4. В человеческом обществе агрессия часто проявляется в форме “полярной болезни” или “экспедиционного бешенства”, поражающих небольшие группы людей, когда они в силу обстоятельств обречены общаться только друг с другом и лишены возможности ссориться с кем-то посторонним. Накопление агрессии тем опаснее, чем лучше знают друг друга члены данной группы, чем больше они друг друга понимают и любят.

5. Одним из инструментов торможения агрессии являются “хорошие манеры”. Как правило, они являются утрированными жестами покорности.

6. Ритуал удерживает внутривидовую агрессию от всех проявлений, которые могли бы серьезно повредить сохранению вида, но при этом не выключает ее функций, необходимых для сохранения вида.

7. Переориентированное действие. Если агрессивное поведение провоцируется объектом, одновременно вызывающим страх, само действие переносится на другой объект, как будто он и был причиной данного действия. Часто агрессия переносится просто на ближайшего соседа. Иногда для этого полезно создавать эрзац-объекты.

8. Тяжеловооруженные хищники обладают высокоразвитыми механизмами торможения, не допускающими уничтожения вида. У слабых животных таких механизмов нет и поэтому, когда слабое животное получает оружие, оно упорно стремится уничтожить особь своего вида до конца. Поэтому вооружение слабых особей особенно опасно (“голубь с вороньим клювом”).

9. Мораль, как механизм торможения агрессии, легче всего отказывает не под влиянием одиночного и резкого испытания, а под воздействием истощающего, долговременного нервного перенапряжения (заботы, нужда, голод, страх, переутомление, крушение надежд).

10. Методы борьбы с внутривидовой агрессией:

переориентирование на эрзац-объекты;

сублимация;

овладение реакцией воодушевления:

нечто, в чем видят ценность и что надо защищать;

враг, который угрожает этой ценности;

среда сообщников;

вождь.

Можно легко соотнести эти тезисы к жизненным людским ситуациям, что показывает насколько недалеко мы продвинулись по эволюционной лестнице.

4. «Восемь смертных грехов человечества»

Конрад Лоренц в своей книге «Восемь смертных грехов человечества» рассматривает восемь различных, но тесно связанных причинными отношениями процессов, угрожающих гибелью не только нашей нынешней культуре, но и всему человечеству как виду.

Это следующие процессы:

1. Перенаселение Земли, вынуждающее каждого из нас защищаться от избыточных социальных контактов, отгораживаясь от них некоторым в сущности "не человеческим" способом, и, сверх того, непосредственно возбуждающее агрессивность вследствие скученности множества индивидов в тесном пространстве.

2. Опустошение естественного жизненного пространства, не только разрушающее внешнюю природную среду, в которой мы живем, но убивающее и в самом человеке всякое благоговение перед красотой и величием открытого ему творения.

3. Бег человечества наперегонки с самим собой, подстегивающий гибельное, все ускоряющееся развитие техники, делает людей слепыми ко всем подлинным ценностям и не оставляет им времени для подлинно человеческой деятельности - размышления.

4. Исчезновение всех сильных чувств и аффектов вследствие изнеженности. Развитие техники и фармакологии порождает возрастающую нетерпимость ко всему, что вызывает малейшее неудовольствие. Тем самым исчезает способность человека переживать ту радость, которая дается лишь ценой тяжких усилий при преодоления препятствий. Приливы страданий и радости, сменяющее друг друга по воле природы, спадают, превращаясь в мелкую зыбь невыразимой скуки.

6. Разрыв с традицией. Он наступает, когда достигается критическая точка, за которой младшему поколению больше не удается достичь взаимопонимания со старшим, не говоря уже о культурном отождествлении с ним. Поэтому молодежь обращается со старшими как с чужой этнической группой, выражая им свою национальную ненависть. Это нарушение отождествления происходит прежде всего от недостаточного контакта между родителями и детьми, вызывающего патологические последствия уже у грудных младенцев.

7. Возрастающая индоктринируемость человечества. Увеличение числа людей, принадлежащих одной и той же культурной группе, вместе с усовершенствованием технических средств воздействия на общественное мнение приводит к такой унификации взглядов, какой до сих пор не знала история. Сверх того, внушающее действие доктрины возрастает с массой твердо убежденных в ней последователей, быть может, даже в геометрической прогрессии. Уже и сейчас во многих местах индивид, сознательно уклоняющийся от воздействия средств массовой информации, например телевидения, рассматривается как патологический субъект. Эффекты, уничтожающие индивидуальность, приветствуются всеми, кто хочет манипулировать большими массами людей. Зондирование общественного мнения, рекламная техника и искусно направленная мода помогают крупным капиталистам по эту сторону "железного занавеса" и чиновникам по ту сторону весьма сходным образом держать массы в своей власти.

8. Ядерное оружие навлекает на человечество опасность, но ее легче избежать, чем опасностей от описанных выше семи других процессов.

Заключение

Конрад Лоренц, великий этолог прошлого века, совершенно четко выразил свое мнение не только о неотличии стада человеческого от стада животного, но и дал понять, что наши шансы при современном положении вещей далеки от выживаемости.

В своей первой книге он подробно нам объясняет о внутривидовой агрессии - силе, сохраняющей жизнь в животном царстве. Как и все на свете, она может допустить ошибку и при этом уничтожить жизнь. Но в великом становлении органического мира эта сила предназначена к добру. А функция, которую выполняла ответственная мораль в истории человечества, состояла в том, чтобы восстановить утраченное равновесие между вооруженностью и врожденным запретом убийства…

Во втором его труде показана дикость жизни современных людей с точки зрения разумного животного. Автор рассуждает о том, сколько же нам надо доброты и агрессии, прогресса и религии, правда ли стоит торопиться размножаться и просто размышления об экологии жизни.

Использованная литература

1. Шульц П. "Философская антропология. Введение для изучающих психологию" - Интернет: Новосибирск: НГУ, 1996

2. Шелер М. Положение человека в космосе // Избранные произведения. М.,1994. С.194.).

3. Протопопов А. Этология человека и её место в науках о поведении

4. Гороховская Е. «Этология – рождение научной дисциплины»

5. http://www.nkozlov.ru/

6. Лоренц К. Агрессия (так называемое “зло”)/Пер. с нем. – М.:Издательская группа “Прогресс”, “Универс”, 1994. – 272 с.

7. Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества/Пер. с нем. – Издательство "Республика", 1998. – 72 с.

8. Алексеев П.В., Панин А.В."Философия" - М.: "Проспект" 1997

9. Банк Рефератов - http://www.bankreferatov.ru/

10. Современная философия: Словарь и хрестоматия. / Жаров Л.В. и др. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1996 .- 511 с.

11. www.rubricon.com

Лоренц, Конрад (Lorenz), австрийский специалист в области поведения животных. Родился 7 ноября 1903 в Вене в семье хирурга. После окончания гимназии в Шоттене, специализировался в Венском университете по медицине, философии и политологии. В 1937 был назначен приват-доцентом Венского университета по сравнительной анатомии и психологии животных. В 1940 стал профессором сравнительной психологии Кёнигсбергского университета. Позднее курировал военные науки. Находился в плену в Советском Союзе.

Конрад Лоренц (1903-1989) - выдающийся австрийский ученый, лауреат Нобелевской премии, один из основоположников этологии , науки о поведении животных.

Утверждая, что агрессивность является врожденным, инстинктивно обусловленным свойством всех высших животных -- и доказывая это на множестве убедительных примеров, -- автор подводит к выводу; "Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурноисторического и технического развития."

На русском языке публиковались книги К. Лоренца: "Кольцо царя Соломона", "Человек находит друга", "Год серого гуся".

Биографическая справка из книги К.Лоренц. Агрессия. М., Прогресс, 1994.

Лоренц (Lorenz) Конрад (7 ноября 1903, Вена – 27 февраля 1989, Альтенберг) – австрийский биолог и философ, один из основателей эволюционной эпистемологии. Окончил Нью-Йоркский и Венский университеты. С 1940 профессор Кенигсбергского университета, с 1950 – руководитель Института физиологии поведения (Зевизен, ФРГ). Лауреат Нобелевской премии 1973 по физиологии и медицине. Заложил теоретический фундамент современной этологии, науки о поведении животных. В 1941 опубликовал статью «Кантовская концепция a priori в свете современной биологии», в которой доказывал, что природу и генезис основополагающих структур опыта, соответствующих a priori Канта, можно объяснить на основе достижений генетики и биологической теории эволюции. Под давлением естественного отбора в течение миллионов лет наши органы чувств и мыслительный аппарат формировались так, чтобы обеспечить функционально адекватное представление о реальности. Априоризму Канта может быть дана эмпирическая интерпретация. Априори существует в силу наследственной дифференциации центральной нервной системы, специфичной для разных видов и определяющей наследственную предрасположенность мыслить в определенных формах. «Априорные» формы мысли – следствие адаптации и развиваются в ходе эволюции. С кон. 50-х гг. Лоренц занимался социокультурными и общегуманистическими проблемами, связанными с опасностями, которые несет техническая цивилизация. Среди них в качестве главных он выделял этические проблемы.

Е.А. Гороховская

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. II, Е – М, с. 452.

Лоренц (Lorenz) Конрад (1903-1989) - австр. биолог и философ, один из основателей эволюционной Эпистемологии. Лауреат Нобелевской премии 1973 по физиологии и медицине. Заложил теоретический фундамент современной этологии, науки о поведении животных. Свою эпистемологическую концепцию Лоренц назвал «эволюционистской теорией знания». В 1941 году он опубликовал статью «Кантовская доктрина a priori в свете совр. биологии», в которой доказывал, что природу и генезис основополагающих структур опыта, соответствующих a priori И. Канта, можно объяснить на основе биологической эволюции. Под давлением естественного отбора в течение миллионов лет наши органы чувств и мыслительный аппарат формировались так, чтобы обеспечить функционально адекватное представление о реальности. Так, например, Лоренц доказывал, что в самой структуре, биохимическом составе и динамике глаза отражены оптические характеристики окружающей среды, закодированы законы оптики. Если бы это было не так, то люди просто не выжили бы как биологический вид. Когнитивные структуры познавательного аппарата априорны в смысле независимости их от личного опыта, однако они перестают быть таковыми, если рассматривать их развитие в процессе эволюции. Для человека как родового существа они являются апостериорными.

Теорию познания Лоренца и его последователей еще называют биоэпистемологией, поскольку сама жизнь характеризуется ими как познавательный процесс, как «когногенез». Биоэпистемология, по Лоренцу, способна объяснить генезис наших когнитивных структур от уровня инстинктов и чувственного восприятия до уровня повседневного здравого смысла. При столкновениях с областями реальности, недоступными нашему обычному (повседневному) опыту (например, области микромира), наш врожденный когнитивный аппарат начинает давать сбои и обнаруживает свои границы, поскольку эволюционно он приспособлен лишь к обычной окружающей среде.

В своем понимании природы и методов научного познания Лоренц исходил из того, что истинная естественная наука является индуктивной. Следуя позиции В. Виндельбанда, он полагал, что познание проходит через три стадии: описания, систематизации и номотетическую стадию. Понимание в индуктивной науке - это сведение специальных законов данного уровня к более общим законам, действующим на следующем уровне реальности. При этом недопустимо «прыгать» через уровни. В то же время Лоренц считал, что для объяснения определенного уровня реальности нет необходимости знать законы вышестоящего уровня. Стратегию объяснения без описания структуры он называл «атомизмом». По его мнению, описательный, «натуралистический» подход не менее важен, чем количественный. Методологической ошибкой он считал «объяснительный монизм» - объяснение сложной системы, исходящее из свойств одного-двух ее элементов. Под «органической целостностью» он понимал систему двусторонних причинных связей, образующих сложную сеть. Понять отдельные части такой системы можно только одновременно. Для этого необходим метод «широкого фронта», когда сначала описываются самые общие характеристики системы, а затем описание детализируется. С конца 1950-х годах Лоренц занимался социокультурными и общегуманистическими проблемами, связанными с опасностями, которые несет западная техническая цивилизация. Среди них в качестве главных он выделял этические проблемы.

Современная западная философия. Энциклопедический словарь / Под. ред. О. Хеффе, В.С. Малахова, В.П. Филатова, при участии Т.А. Дмитриева. М., 2009, с. 293.

Сочинения: Агрессия: так называемое зло. М., 1994; Оборотная сторона зеркала. М., 1998; Das sogenannte Bose, Zur Naturgeschichte der Aggression. W., 1963; Die Acht Todsynden der zivilisierten Menschheit. Munchen, 1971; Der Abbau des Menschlichen. Munchen, Zurich, 1983.

Лоренц (Lorenz) Конрад Захариус (1903-1989) - австрийский биолог и философ, один из основателей этологии, лауреат Нобелевской премии 1973 года по физиологии и медицине (ими, с Н. Тивбергеном и К. Фришем). Биография. В 1928 году защитил докторскую диссертацию по философии, в 1932 году - по медицине. Читал курсы по сравнительной анатомии и зоопсихологии. С 1940 года - профессор сравнительной психологии Университета Кенигсберга. В 1943 г. был призван в армию в качестве врача, с 1944 по 1948 год находился в советском плену. В 1949 г. основал в Альтенберге Институт сравнительного исследования поведения животных. С 1961 г. - директор Института физиологии поведения им. Макса Планка в Зеевидене. В 1973 г. вышел в отставку. Исследования. Занимался проблемами инстинктивного поведения, научения, в том числе импринтинга и социальных релизеров (как сигнальных раздражителей, использующихся во внутривидовых коммуникациях). Предложил этологические интерпретации механизмов регуляции поведения, в том числе сознательного, в ситуациях конкуренции, доминирования, агрессии, кооперации и альтруизма. Проводил полевые исследования инстинктов животных и их развития в фило- и онтогенезе. Разработал гидродинамическую модель мотивации. Здесь инстинктивные формы поведения объясняются за счет накопления энергии, имеющейся в нервной системе и связанной с характерными для данного биологического вида циклами активности. Эта энергия может находить реализацию в поведении как при длительном ее накоплении, так и при действии внешних раздражителей. Так, скажем, накопление энергии агрессивного влечения происходит до тех нор, пока не начнется воздействие соответствующего пускового раздражителя, который приведет к разрядке этой энергии. Подобным пусковым раздражителем может выступать, например, вторжение на территорию данной особи незнакомого представителя того же вида. К. Лоренц проводил аналогию между поведением животных и человека. В частности, он трактовал агрессивность человека как биологически обусловленный фактор, который в силу технической вооруженности человека начинает противоречить задачам его адаптации (Sogenante Bose. Zur Naturgeschichte der Aggression. Wien, 1963; в рус. пер.: Агрессия. Так называемое «зло». М., 1994). В своей «эволюционной теории знания» рассматривал развитие когнитивных функций, от инстинктов до самосознания, в аспекте их адаптационной роли и по аналогии с некими рабочими гипотезами, проверяемыми посредством проб и ошибок.

Кондаков И.М. Психология. Иллюстрированный словарь. // И.М. Кондаков. – 2-е изд. доп. И перераб. – СПб., 2007, с. 307.

Сочинения: Die angeborenen Formen m6gli- cher Erfahrung // Zeitschrift fur Tierpsychologie. 1943, 5; Uber tanzahnliche Bewegungsweisen bei Tieren // Studiuin Generate. 1952. 1; Die Gestalt- wahrnehmung als Quelle wissenschaftlicher Erkenntnis // Zeitschrift filr angewandte und expe- rimentelle Psychologie, 1959, 6; Кольцо царя Соломона, M., 1970; Человек находит друга. 1971; Die Ruckseite des Spiegels. Miinchen, 1973; Die acht Todsilden der zivilierten Menschheit. Miinchen, 1973; в рус. riep.: Восемь смертных грехов цивилизованного человечества // Вопросы философии. 1992. № 3; Der Abbau des Menschlichen. Munchen, 1983.

Литература: К. Лоренц // Психология: Биографический библиографический словарь / Под ред. Н. Шихи, Э. Дж. Чепмана, У. А. Конроя. СПб.: Евразия, 1999.

Далее читайте:

Лоренц Конрад. Агрессия . (Лоренц К. Агрессия. М., 1994)

Сочинения:

Агрессия: так называемое зло. М., 1994;

Кантовская доктрина априори современной биологии. – «Человек», 1997, № 5;

Das sogenannte Böse. Zur Naturgeschichte der Aggression. W., 1963;

Die Acht Tödsünden der zivilisierten Menschheit. Münch., 1971;

Die Rückseite des Spiegels. Münch.–Zürich, 1973;

Der Abbau des Menschlichen. Münch.–Zürich, 1983.

Литература:

Меркулов И.П. Когнитивная эволюция. М., 1999.

К. Лоренц // Психология: Биографический библиографический словарь / Под ред. Н. Шихи, Э. Дж. Чепмана, У. А. Конроя. СПб.: Евразия, 1999.

Конрад Лоренц — лауреат Нобелевской премии, знаменитый ученый-зоолог и зоопсихолог, писатель, популяризатор науки, один из основателей новой дисциплины — этологии. Практически всю свою жизнь он посвятил исследованию животных, и его наблюдения, догадки и теории изменили ход развития научного знания. Однако его знают и ценят не только ученые: книги Конрада Лоренца способны перевернуть мировоззрение любого, даже далекого от науки человека.

Биография

Конрад Лоренц прожил долгую жизнь — когда он умер, ему было 85 лет. Годы его жизни: 07.11.1903 — 27.02.1989. Он был практически ровесником века, и оказался не только свидетелем масштабных событий, но иногда и их участником. В его жизни было многое: мировое признание и тягостные периоды невостребованности, членство в нацистской партии и позднейшее раскаяние, долгие годы на войне и в плену, ученики, благодарные читатели, счастливый шестидесятилетний брак и любимое дело.

Детство

Конрад Лоренц родился в Австрии в достаточно обеспеченной и образованной семье. Его отец был врачом-ортопедом, вышедшим из деревенской среды, но достигшим высот в профессии, всеобщего уважения и мировой известности. Конрад — второй ребенок; он родился, когда его старший брат был уже практически взрослым, а родителям было за сорок.

Он рос в доме с большим садом и с ранних лет интересовался природой. Так появилась любовь всей жизни Конрада Лоренца - животные. Родители отнеслись к его страсти с пониманием (хотя и с некоторой тревогой), и позволили заниматься тем, что ему интересно — наблюдать, исследовать. Уже в детстве он начал вести дневник, в котором записывал свои наблюдения. У его няни был талант к разведению животных, и с ее помощью Конрад однажды получил потомство от пятнистой саламандры. Как позднее он написал об этом случае в автобиографической статье, “этого успеха было бы достаточно для определения моей будущей карьеры”. Однажды Конрад заметил, что недавно вылупившийся утенок ходит за ним, будто за мамой-уткой — это было первое знакомство с явлением, которое позднее, уже в качестве серьезного ученого, он будет изучать и назовет импринтингом.

Особенностью научного метода Конрада Лоренца было внимательное отношение к реальной жизни животных, которое, по всей видимости, сформировалось у него в детские годы, наполненные внимательными наблюдениями. Читая в молодости научные труды, он был разочарован тем, что исследователи не понимают по-настоящему зверей и их повадок. Тогда он осознал, что ему предстоит трансформировать науку о животных и сделать ее такой, какой она, по его мнению, должна быть.

Молодость

После гимназии Лоренц думал продолжить изучение животных, однако по настоянию отца поступил на медицинский факультет. После его окончания он стал лаборантом кафедры анатомии, но одновременно с этим начал исследовать поведение птиц.В 1927 году Конрад Лоренц сочетался браком с Маргарет Гебхардт (или Гретль, как он ее звал), с которой был знаком с детства. Она тоже училась на медицинском и в дальнейшем стала акушером-гинекологом. Вместе они проживут до самой смерти, у них родятся две дочери и сын.

В 1928 году после защиты диссертации Лоренц получил медицинскую степень. Продолжая работать на кафедре (в качестве ассистента), он начал писать диссертацию по зоологии, которую защитил в 1933 году. В 1936 он стал доцентом Зоологического института, и в том же году познакомился с голландцем Николасом Тимбергеном, который стал его другом и коллегой. Из их увлеченных обсуждений, совместных исследований и статей этого периода родилось то, что позднее станет наукой этологией. Однако вскоре произойдут потрясения, поставившие крест на их совместных планах: после оккупации Голландии немцами Тимберген в 1942 году попадает в концлагерь, Лоренц же оказывается совсем на другой стороне, что вызвало многолетнюю напряженность между ними.

Зрелость

В 1938 году, после включения Австрии в состав Германии, Лоренц становится членом Национал-социалистической рабочей партии. Он верил, что новая власть благотворно повлияет на обстановку в его стране, на состоянии науки и общества. С этим периодом связано темное пятно в биографии Конрада Лоренца. В то время одной из интересующих его тем был процесс “одомашнивания” у птиц, при котором они постепенно теряют свои изначальные свойства и сложное социальное поведение, присущие их диким сородичам, и становятся более простыми, интересующимися преимущественно едой и спариванием. Лоренц увидел в этом явлении опасность деградации и вырождения и провел параллели с тем, как влияет на человека цивилизация. Он пишет об этом статью, рассуждая в ней о проблеме “одомашнивания” человека и о том, что с этим можно сделать — привнести в жизнь борьбу, напрягать все свои силы, избавляться от неполноценных особей. Этот текст был написан в русле нацистской идеологии и содержал соответствующую терминологию — с тех пор Лоренца сопровождают обвинения в “приверженности идеологии нацизма”, несмотря на его публичное раскаяние.

В 1939 году Лоренц возглавляет кафедру психологии в Университете Кенигсберга, а в 1941 его рекрутируют в армию. Сначала он оказался в отделении неврологии и психиатрии, но через какое-то время его мобилизуют на фронт в качестве врача. Ему пришлось стать в том числе и полевым хирургом, хотя до этого у него не было опыта врачебной практики.

В 1944 году Лоренц попал в советский плен, вернулся из которого он только в 1948 году. Там он в свободное от исполнения врачебных обязанностей время наблюдал за поведением животных и людей и размышлял на тему познания. Так родилась его первая книга, “Оборотная сторона зеркала”. Конрад Лоренц писал ее раствором марганцовки на обрывках бумажных мешков из-под цемента, а во время репатриации с позволения начальника лагеря забрал рукопись с собой. Эта книга (в сильно измененном виде) была опубликована только 1973 году.

Вернувшись на родину, Лоренц с радостью обнаружил, что никто из его семьи не погиб. Однако жизненная ситуация была сложной: в Австрии для него не было работы, и положение усугублялось его репутацией сторонника нацизма. К тому времени Гретль оставила медицинскую практику и работала на ферме, обеспечивающую их едой. В 1949 году работа для Лоренца нашлась в Германии — он начал руководить научной станцией, которая вскоре входит в состав Института поведенческой физиологии Макса-Планка, а в 1962 году он возглавляет весь институт. В эти годы он пишет книги, которые принесли ему известность.

Последние годы

В 1973 году Лоренц возвращается в Австрию и работает там в Институте сравнительной этологии. В этом же году он совместно с Николасом Тимбергеном и Карлом фон Фришем (ученым, открывшим и расшифровавшим пчелиный язык танцев) получили Нобелевскую премию. В этот период он читает популярные лекции по биологии по радио.

Умер Конрад Лоренц в 1989 году от почечной недостаточности.

Научная теория

Дисциплина, окончательно сформированная благодаря работам Конрада Лоренца и Николаса Тимбергена, называется этологией. Эта наука изучает генетически детерминированное поведение животных (в том числе человека) и базируется на теории эволюции и полевых методах исследования. Эти особенности этологии во многом пересекаются с присущими Лоренцу научными предрасположенностями: с теорией эволюции Дарвина он познакомился в десять лет и всю жизнь был последовательным дарвинистом, а важность непосредственного изучения реальной жизни животных была очевидна для него с детства.

В отличии от ученых, работающих в лабораториях (например, бихевиористов и сравнительных психологов), этологи исследуют животных в их естественной, а не в искусственной среде. Их анализ базируется на наблюдениях и тщательном описании поведения животных в типичных условиях, изучению врожденных и приобретенных факторов, сравнительных исследованиях. Этология доказывает, что поведение во многом определяется генетикой: в ответ на определенные стимулы животное совершает некоторые стереотипные действия, характерные для всего его вида (так называемый “фиксированный двигательный паттерн”).

Импринтинг

Однако это не означает, что среда не играет никакой роли, что демонстрирует открытое Лоренцом явление импринтинга. Суть его состоит в том, что вылупившиеся из яйца утята (а также другие птицы или новорожденные животные) считают своей мамой первый движущийся объект, который они видят, причем даже не обязательно одушевленный. Это влияет на все их последующее отношение к этому объекту. Если птицы в течении первой недели жизни были изолированы от особей своего вида, но находились в обществе людей, то они в дальнейшем предпочитают общество человека своим сородичам и даже отказываются от спаривания. Импринтинг возможен только во время краткого периода, но он необратим и не угасает без дальнейшего подкрепления.

Поэтому все то время, пока Лоренц исследовал уток и гусей, птицы ходили за ним следом.

Агрессия

Другая известная концепция Конрада Лоренца - его теория агрессии. Он считал, что агрессия врожденна и имеет внутренние причины. Если убрать внешние раздражители, то она не исчезает, а накапливается и рано или поздно выйдет наружу. Изучая животных, Лоренц заметил, что у тех из них, кто обладает большой физической силой, острыми зубами и когтями, развита “мораль” — запрет на агрессию внутри вида, а у слабых такого нет, и они способны покалечить или убить своего сородича. Люди — это изначально слабый вид. В своей знаменитой книге про агрессию Конрад Лоренц сравнивает человека с крысой. Он предлагает провести мысленный эксперимент и представить, что где-то на Марсе сидит инопланетный ученый, наблюдающий за жизнью людей: “Он должен сделать неизбежный вывод, что с человеческим обществом дело обстоит почти так же, как с обществом крыс, которые так же социальны и миролюбивы внутри замкнутого клана, но сущие дьяволы по отношению к сородичу, не принадлежащему к их собственной партии.” Человеческая цивилизация, говорит Лоренц, дает нам оружие, но не учит нас управлять своей агрессией. Однако он высказывает надежду, что однажды культура все-таки поможет нам с этим справиться.

Книга “Агрессия, или так называемое зло” Конрада Лоренца, вышедшая в 1963 году, до сих пор вызывает жаркие споры. Другие его книги больше фокусируются на его любви к животным и тем или иным образом пытаются заразить ей других.

Человек находит друга

Книга Конрада Лоренца “Человек находит друга” написана в 1954 году. Она предназначена для массового читателя — для всех, кто любит животных, особенно собак, хочет узнать, откуда пошла наша дружба, и понять, как с ними управляться. Лоренц рассказывает про отношения между людьми и собаками (и немного - котами) от древности до наших дней, о происхождении пород, описывает истории из жизни своих домашних питомцев. В этой книге он снова возвращается к теме “одомашнивания”, на этот раз в виде имбриндинга — вырождения породистых собак, и объясняет, почему дворняги зачастую оказываются умнее.

Как и во всем своем творчестве, с помощью этой книги Лоренц хочет разделить с нами свою страсть к животным и вообще к жизни, ведь, как он пишет, “прекрасна и поучительна только та любовь к животным, которая порождает любовь ко всякой жизни и в основе которой должна лежать любовь к людям”.

Кольцо царя Соломона

Год серого гуся

“Год серого гуся” - это последняя книга Конрада Лоренца, написанная им за несколько лет до смерти, в 1984 году. Она рассказывает об исследовательской станции, изучающей поведение гусей в их природной среде. Объясняя, почему в качестве объекта исследования был выбран именно серый гусь, Лоренц говорил, что его поведение во многом похоже на поведение человека в семейной жизни.

Он отстаивает важность понимания диких животных — для того, чтобы мы могли понять самих себя. Но “в наше время слишком значительная часть человечества отчуждена от природы. Повседневная жизнь стольких людей проходит среди мертвых изделий человеческих рук, так что они утратили способность понимать живые создания и общаться с ними”.

Заключение

Лоренц, его книги, теории и идеи помогают взглянуть на человека и его место в природе с другой стороны. Его всепоглощающая любовь к животным вдохновляет и заставляет с любопытством вглядываться в незнакомые области. Закончить хотелось бы еще одной цитатой Конрада Лоренца: “Попытаться восстановить утраченную связь между людьми и остальными живыми организмами, обитающими на нашей планете, — очень важная, очень достойная задача. В конечном счете успех или провал подобных попыток решит вопрос, погубит человечество самое себя вместе со всеми живыми существами на земле или нет”.

Конрад Лоренц – выдающийся зоолог и зоопсихолог, философ и психолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, автор прошедших проверку временем книг «Год серого гуся», «Кольцо царя Соломона» и «Человек находит друга». «Агрессия, или Так называемое...

• 12 ноября 2013, 17:30

Жанр: ,

Только два вида животных стали членами домашнего круга человека не как пленники и были приручены не с помощью принуждения – собака и кошка. Их объединяют два момента – оба они хищники и у обоих человек использует их охотничьи способности. А во всем остальном, и главное – по характеру своих отношений с человеком, они разнятся между собой, как день и ночь. Нет другого животного, которое так кардинально изменило бы весь образ жизни, всю сферу своих интересов, стало бы до такой степени домашним, как собака; и нет другого животного, которое за долгие века своей связи с человеком изменилось бы так мало, как кошка.

Сила обаяния собаки заключена в глубине дружбы и крепости духовных уз, которые связывают ее с человеком, а очарование кошки объясняется как раз тем, что она не вступила с ним в тесный контакт, что она охотится в его конюшнях и амбарах с таинственной и недоступной даже тогда, когда нежно трется о ноги хозяйки или ублаготворено мурлычет у огня.

Выдающийся ученый и замечательный публицист Конрад Лоренц в своей книге «Человек находит дpуга» увлекательно рассказывает о наблюдениях над общением людей с собаками и кошками и взаимоотношениях «братьев меньших» между...

• 28 октября 2013, 17:18

Жанр: ,

Имя замечательного австрийского биолога и философа, лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца (1903-1989), его книги о животных известны во всем мире и хорошо знакомы нашим читателям. В данном издании собраны работы Лоренца, в которых он пытается найти ответ на самые острые проблемы социальной жизни, на проблемы глобального характера, перед лицом которых оказалось современное человечество, а также выявить те глубинные корни поведения людей и процесса человеческого познания, которые объединяют нас с «братьями меньшими». Две из трех работ Лоренца, вошедших в книгу, на русском языке публикуются впервые. Издание адресовано широким кругам...

• 28 октября 2013, 13:20

Жанр: ,

Конрад Лоренц (1903-1989) – выдающийся австрийский учёный, лауреат Нобелевской премии, один из основоположников этологии, науки о поведении животных.

Неоценимое достоинство книги Конрада Лоренца, написанной четверть века назад и пользующейся неизменной популярностью, состоит в том, что она живо, просто и доступно рассказывает о научном поиске, пробуждая в читателе стремление к глубокому познанию окружающего нас мира.

Конрад Лоренц - основатель этологии

К 100-летию со дня рождения

От редакции "Природы"

В 2003 г. научный мир отмечал 100-летие со дня рождения основателя этологии Конрада Лоренца. В начале декабря в Мюнхене, где Лоренц многие годы читал в университете лекции по этологии, состоялся международный симпозиум, посвященный этому юбилею. Участники рассказывали о творческой биографии Лоренца и о его личности, но большинство докладов было связано с идеями ученого, которые продолжают разрабатываться и влияют на современные исследования. Особое внимание уделялось развитию лоренцовских представлений в сфере изучения человека, в таких областях, как биология человеческого поведения, культура, философия, психология, а также психиатрия и психотерапия. Спектр обсуждаемых на симпозиуме вопросов говорит о многогранности научных интересов и энциклопедичности знаний Лоренца.

Отмечая 100-летие отца этологии, хочется вспомнить, что его научная работа на русском языке впервые появилась на страницах нашего журнала в 1969 г. И в этом номере мы предлагаем читателю не только научно-биографический очерк Е.А.Гороховской, но и фрагмент из научно-философского трактата “Введение в сравнительное изучение поведения”, написанного Лоренцом в советском плену (1944-1947). Согласно замыслу автора труд должен был стать вводной частью будущей большой книги. “Предмет этой книги… не зоопсихология, хотя в ней по большей части говорится о животных, а в сущности говоря сам человек!.. Путь к пониманию человека ведет прямо через понимание животного, так же, как путь к возникновению человека, без всякого сомнения, прошел через животное!” - так писал Лоренц.

© Гороховская Е.А.

“Гусиный отец”

Е.А.Гороховская,
кандидат биологических наук
Институт истории естествознания и техники им.С.И.Вавилова РАН
Москва

Конрад Лоренц, знаменитый австрийский зоолог, блестящий натуралист и создатель этологии (науки о поведении животных), широкому кругу известный как автор увлекательных книг о животных, - одна из самых ярких фигур в интеллектуальной истории XX в. Идеи его волновали умы не только естественников, но и философов, писателей, политиков и религиозных деятелей. Он приобрел множество горячих поклонников и не менее горячих противников.

Во второй половине 1930-х - начале 1940-х годов Лоренц заложил теоретический фундамент этологии, в центре внимания которой был анализ инстинктивного поведения животных. В создании теории важную роль сыграл и Николас Тинберген. В 1973 г. Нобелевская премия по медицине и физиологии за открытия, связанные с созданием и установлением моделей индивидуального и группового поведения животных, была присуждена К.Лоренцу, Н.Тинбергену и К.фон Фришу.

Лоренц, бросив вызов доминирующей в то время рефлекторной теории, предложил совершенно новую физиологическую гипотезу для объяснения поведения животных,. Благодаря такому подходу изучение видоспецифичного поведения животных в естественных условиях превратилось из преимущественно описательной области в быстро развивающуюся экспериментальную дисциплину. В этологию начался активный приток молодых исследователей, стремившихся совместить бескорыстную любовь к животным с занятием серьезной наукой.

С тех пор этология прошла большой путь от небольшой школы до науки с множеством специальных направлений. Современным этологам многие представления Лоренца кажутся устаревшими. Однако новая общая теория поведения пока не появилась.

Подробности научных и публицистических взглядов Лоренца и детали его жизни мало известны в нашей стране, чему есть исторические причины. Вплоть до середины 1960-х годов в СССР этология, в сущности, была под запретом и считалась “буржуазной лженаукой”, а этология человека сохраняла этот статус вплоть до 1990-х годов. Научные работы Лоренца в нашей стране так и не были изданы, если не считать одной небольшой статьи, опубликованной в “Природе” в 1969 г., и книги “Оборотная сторона зеркала”, вышедшей совсем недавно. Знаменитая “Агрессия” появилась на русском языке только через 30 с лишним лет после ее выхода на Западе. Однако любители животных в нашей стране давно знают Лоренца как автора переведенных у нас в 1960-1970-е годы блестящих научно-популярных книг “Кольцо царя Соломона”, “Человек находит друга” и “Год серого гуся”.

Конрад Лоренц родился 7 ноября 1903 г. в Вене в семье преуспевающего врача-ортопеда А.Лоренца. С детских лет его отличала безмерная любовь к животным и стремление проводить с ними большую часть времени. Конрад был поздним, незапланированным ребенком, и, возможно, это объясняет поразительную терпимость домашних к его увлечению. Весь дом и сад в семейной усадьбе в деревушке Альтенберг, расположенной на берегу Дуная близ Вены, юный Лоренц наводнил разнообразной живностью, явное предпочтение отдавая птицам. Он мечтал стать зоологом. Но когда пришла пора выбирать свой жизненный путь, отец решил, что детскую возню с животными нужно бросить и, следуя семейной традиции, пойти учиться на врача, которым уже стал старший брат Конрада. Очень любивший и уважавший отца, Лоренц подчинился требованию, но возню с животными не бросил. Напротив, еще во время учебы на медицинском факультете Венского университета занялся серьезным изучением поведения животных. В выборе спутницы жизни Конрад также пошел против воли отца - он женился на подруге детства Маргарите Гебхардт, хотя отец предполагал для него совсем другую партию.

Начав изучать в университете под руководством профессора Фердинанда Хохштеттера сравнительную анатомию, Лоренц пришел к мысли о необходимости создать аналогичную дисциплину, посвященную сравнительному анализу поведения, и смело взялся за эту задачу. Хохштеттер его поддержал и, когда Лоренц стал его ассистентом, предоставил ему полную свободу заниматься поведением животных. Хотя Лоренц получил степень доктора медицины, вся его профессиональная карьера была связана с зоологией. Окончив медицинский факультет, Лоренц продолжил свое образование и в 1933 г. получил докторскую степень теперь уже в области зоологии. Практической медициной ему пришлось заняться только во время второй мировой войны.

С начала 1930-х годов Лоренц начал разрабатывать свою собственную теорию поведения. Наибольшее влияние на него оказал немецкий орнитолог, куратор отдела аквариумов Берлинского зоопарка Оскар Хайнрот, ближайшим учеником и другом которого он стал. Большое значение имели также идеи немецкого физиолога Якоба фон Икскюля, с которым Лоренц был лично знаком, американского орнитолога Уоллеса Крейга и известного австрийского психолога Карла Бюлера, в семинаре которого Лоренц долго занимался.

В 1935 г. увидела свет знаменитая статья “Компаньон в мире птицы”, где уже присутствовали многие важнейшие понятия лоренцовской теории. С этой публикации и отсчитывают рождение “классической этологии”. Вначале Лоренц пытался объяснять инстинкты с помощью рефлексов. Однако это вызывало у него массу затруднений, но альтернативного физиологического подхода пока не находилось. А в такой ситуации любой отход от теории рефлексов он считал уступкой витализму. В 1936 г. Лоренц познакомился с молодым немецким физиологом Эрихом фон Хольстом, который убедил его отказаться от рефлекторного объяснения инстинктов. Опираясь на результаты его исследований, Лоренц сформулировал физиологическую гипотезу, которая объясняла главные особенности инстинктивного поведения - спонтанность и целенаправленность. В том же году произошла встреча с Тинбергеном. Голландский зоолог с энтузиазмом воспринял идеи Лоренца. На следующий год они увиделись уже в Альтенберге, чтобы начать совместную экспериментальную работу. Как вспоминал Лоренц, их взгляды “совпали до неправдоподобной степени”. Одним из итогов этого содружества стала единственная статья, написанная ими в соавторстве. Дискуссии с Тинбергеном помогли Лоренцу сформулировать окончательный вариант теории, который он представил в 1939 г.

Полностью изложить этологическую теорию нет возможности, поэтому напомним только ее некоторые положения, относящиеся к модели инстинктивного поведения. По Лоренцу, основу видоспецифичного поведения животных составляют врожденные “инстинктивные действия”, или “наследственные координации” - движения, имеющие постоянную генетически закрепленную форму. Получивший широкое распространение английский вариант этого термина - fixed action patterns - следовало бы перевести на русский как “фиксированные формы действия”. Существование таких движений Лоренц связывал с постоянной автоматической генерацией в центральной нервной системе ритмически организованных нервных импульсов. Однако поступление этих импульсов к мышцам блокируется, пока не срабатывает особый нейросенсорный механизм - врожденный пусковой механизм - в ответ на особые ключевые стимулы, характеризующие объекты, на которые должны быть направлены инстинктивные движения. Но для их осуществления недостаточно наличия ключевых стимулов: необходим определенный уровень внутренней физиологической мотивации. Когда он достигнут, у животного включается активность, направленная на поиск ключевых стимулов, которая может включать ориентировочные реакции, условные рефлексы или даже интеллектуальное поведение. Завершается все инстинктивным действием.

Лоренц ввел еще одно важное представление об импринтинге - способности животных на ранних стадиях развития почти необратимо запечатлевать в памяти в подробностях облик объекта некоторых инстинктивных реакций. Например, гуси и утки сразу после появления на свет запоминают облик своих родителей, за которыми будут неотступно следовать. Но если первым движущимся объектом, который они увидят, будет человек, они будут в дальнейшем следовать только за ним.

Все это время дом в Альтенберге оставался исследовательской базой Лоренца. С 1935 г., после прихода к власти реакционных клерикалов, отрицательно относившихся к эволюционной биологии, он потерял оплачиваемую работу: числился в Венском университете приват-доцентом и бесплатно читал лекции по поведению животных. Сводить концы с концами удавалось только благодаря помощи отца и тем деньгам, которые зарабатывала его жена (врач-акушер), беззаветно верившая в талант и призвание мужа. В 1936 г. Лоренц принял активное участие в организации Немецкого зоопсихологического общества, издававшего свой зоопсихологический журнал, который после войны стал одним из главных этологических журналов.

Отвращение, которое питал Лоренц к установившемуся в Австрии режиму, во многом объясняет его отношение к Аншлюссу (присоединению Австрии к Германии в 1938 г.). Он, как и большинство австрийцев, приветствовал Аншлюсс. Тогда профессиональное положение Лоренца улучшилось. Немецкое научное Общество кайзера Вильгельма согласилось организовать для него специальный исследовательский институт в Альтенберге. Помешала этим планам разразившаяся война.

тижную должность главы кафедры психологии в Кенигсбергском университете. Назначение зоолога на этот пост вызвало у многих в университете настоящий шок, особенно когда новый заведующий у себя в кабинете установил аквариумы с рыбками (он изучал их поведение вместе со своим аспирантом, будущим известным этологом Паулем Леихаузеном).

Преподаватели кафедр философии и психологии в обязательном порядке были членами Кантовского общества. Активное участие в заседаниях этого общества послужило мощным импульсом интереса Лоренца к философии знания. В 1941 г. в немецком философском журнале появилась большая статья Лоренца “Учение Канта об априорном в свете современной биологии”, в которой он изложил свою “эволюционную теорию знания”. Ее кредо состоит в том, что особенности человеческого познания и, следовательно, самого знания определяются спецификой познавательного аппарата (нервной системы, органов чувств и поведения), который сформировался в ходе приспособительной биологической эволюции. Отсюда анализ нашего познавательного аппарата и исследование его функционирования обязательны для построения философии знания. С точки зрения Лоренца, априорное у Канта есть проявление свойств этого аппарата как итога эволюции. Статья не вызвала отклика у профессиональных философов, но автор был вознагражден, получив весьма одобрительный отзыв на нее от знаменитого физика Макса Планка. Сегодня Лоренца считают одним из основателей эволюционной эпистемологии (теории познания), активно развивающейся в настоящее время.

В конце 1930-х - начале 1940-х годов в творчестве Лоренца появилась еще одна тема, интересовавшая его всю жизнь, - судьба западной цивилизации. Однако начало было не слишком удачным. Мысли об опасностях, которые ей угрожают, побудили Лоренца опубликовать ряд статей, в которых было написано немало такого, о чем ему позже пришлось горько сожалеть *. Он думал, что жизнь в больших городах ведет к деградации человеческой природы, обусловленной явлением, которое он назвал доместикацией (или самодоместикацией) человека. Под ней он понимал изменения в поведении человека, по своему характеру сходные с изменениями, которые возникают у животных при их одомашнивании. В результате доместикации многие сложные врожденные формы поведения могут исчезать, а другие, чаще всего более примитивные врожденные формы, напротив, гипертрофироваться. Лоренц считал необходимым принять специальные меры, чтобы помешать этому и элиминировать деградировавшие нежелательные элементы.

Надо сказать, что в первую треть XX в. была очень популярна евгеника и сходные взгляды высказывали тогда многие биологи в разных странах. Позже Лоренц утверждал, что под элиминацией он не имел в виду никаких репрессий и тем более убийств. Но, конечно, писать подобные вещи при Гитлере было крайне недопустимо. Лоренц также уверял, что о всех злодеяниях нацистов он узнал только в 1943 г., уже после того, как все это было написано. Такое невежество может показаться неправдоподобным, однако он разделял его со многими своими соотечественниками. Как показывает история XX в., подобный социально-психологический феномен чрезвычайно характерен для тоталитарного государства, и не только для гитлеровской Германии.

В статьях того периода Лоренц не только обсуждает беды цивилизованного человечества, но и пытается сформулировать основы этологии человека в целом. Наиболее полно его концепция этологии человека представлена в статье “Врожденные формы возможного опыта” (он писал ее в 1942 г., находясь на службе в армии, а вышла она в 1943 г.). В ней он анализирует с этологической точки зрения антропогенез, рассматривая доместикацию уже не только в отрицательном, но и в положительном ключе как необходимое условие возникновения человека, его свободы и дальнейшей историко-культурной эволюции. Лоренц описывает здесь и врожденные компоненты человеческого поведения, прежде всего, связанные с восприятием, в частности, ставшую широко известной “схему ребенка” - комплекс признаков, характеризующих внешность малыша, который вызывает у взрослых покровительственное поведение.

С началом войны Лоренц параллельно с научной и преподавательской деятельностью занимался на курсах полевой хирургии. Его забрали в армию в октябре 1941 г. Считая свою медицинскую квалификацию недостаточной, Лоренц при призыве среди “особых умений” указал вождение мотоцикла. Дело в том, что в юности мотоциклы были для него большим увлечением, он даже испытывал их для известной британской фирмы. В 1930 г., работая в Венском университете, Лоренц разъезжал по городу на рычащем мотоцикле, что было весьма необычным зрелищем. Как вспоминают знавшие его тогда люди, внешность Лоренца была поэтому известна всему городу. На фронте он сначала попал в мотоциклетный дивизион. Инструктор, увидев с изумлением, как почти сорокалетний профессор выделывает на мощной машине лихие трюки, тут же назначил его своим помощником. Но все же этот род войск не был подходящим для Лоренца, и друзья вскоре устроили его в отдел военной психологии, который в мае 1942 г. расформировали. После этого Лоренц служил в качестве врача-невролога в резервном госпитале в г.Познань (Польша). Оттуда в апреле 1944 г. его отправили на русский фронт под Витебск, где около двух месяцев был хирургом в полевом госпитале.

В последних числах июня 1944 г. во время спешного отступления немцев Лоренц попал в плен, в котором провел примерно три с половиной года. За это время он сменил несколько лагерей и везде выполнял обязанности врача. Но этим его деятельность не ограничивалась. По его собственному выражению, для своих товарищей по плену он выступал в роли медика, отца-исповедника и клоуна, причем последнее было не менее важно. Он регулярно устраивал вечера самодеятельности, даже поставил первую часть “Фауста” Гёте (это единственная книга, которая у него с собой была), а заинтересованным слушателям прочел в лагере целый курс лекций по поведению животных и человека. Он научился бегло говорить по-русски и легко устанавливал дружеские отношения. Дольше всего Лоренц пробыл в двух лагерях. Около года находился в спецгоспитале для военнопленных под Кировом. Там он вел отделение на 600 коек, где лежали пациенты, страдавшие от “полевого неврита”, вызванного стрессом, холодом и недостатком витамина С. Советские врачи в госпитале не смогли разобраться, от какого заболевания погибали больные. Лоренц правильно поставил диагноз, назначил простое и доступное лечение (большие дозы аскорбинки, покой и тепло), чем спас жизнь многих людей.

Около полутора лет Лоренц провел в лагере под Ереваном. В Армении у него было достаточно свободного времени. Он даже сумел вырастить двух ручных птиц - жаворонка и скворца, благодаря которому приобрел славу волшебника: скворец однажды присоединился к пролетавшей мимо стае собратьев, а Лоренц вернул его свистом. Но большую часть своего досуга он посвятил написанию обширного научного труда (писал марганцовкой, реже чернилами, на кусках бумажных мешков из-под цемента). Согласно замыслу, этот труд должен был охватывать этологию животных и человека, причем конечной целью был именно человек. Этология животных рассматривалась как необходимое условие для понимания поведения человека. Лоренц успел написать только вводную часть, где большое место отводил философии знания.

Когда подошел срок его репатриации, он обратился с просьбой взять рукопись с собой. Ему пошли навстречу и перевели в привилегированный лагерь в Красногорск под Москву. Там он перепечатал свой текст на машинке (объем рукописи составил свыше 200 страниц через один интервал), после чего его отправили цензору. Трудно сказать, сколько бы еще времени дожидался Лоренц ответа цензора, но начальник красногорского лагеря принял неординарное решение. Под свою ответственность он позволил Лоренцу увезти на родину рукописный вариант, взяв с него честное слово, что в рукописи нет никакой политики, а только наука. Лоренц был потрясен таким доверием и в письме к своему другу О.Кёнигу отмечал “неслыханно великодушную поддержку советских властей” в отношении его рукописи. После возвращения из плена Лоренц хотел доработать и опубликовать свой труд, но потом передумал и использовал его во многих последующих работах.

Машинописный вариант остался в СССР, и в 1990 г. его обнаружили в Центральном государственном архиве СССР отечественные зоологи В.Е.Соколов и Л.М.Баскин (об этом была их публикация в “Природе”). Приступив к изучению этой рукописи, которая хранится теперь в Российском государственном военном архиве, я решила сравнить машинописный вариант с увезенным Лоренцом рукописным вариантом, который опубликовали уже после его смерти. В результате я сделала неожиданное открытие: оказалось, что машинописный вариант весьма заметно отличается от рукописного, по существу это другая версия *.

* По сравнению с опубликованным в Германии рукописным вариантом целые куски в нашем машинописном тексте заменены. При перепечатке внесено много добавлений и почти везде имеется редакционная правка и существенно изменены формулировки. (Гороховская Е.А. // ВИЕТ. 2002. №3. С.529-559)

После войны началось стремительное развитие этологии, в разных странах ширился круг ее приверженцев, в том числе и в СССР, несмотря на общую негативную позицию официальной науки. Среди немногих сторонников идей, развиваемых Лоренцом, был известный физиолог, изучающий поведение животных, Л.В.Крушинский. Он многое сделал для того, чтобы познакомить отечественных ученых с работами Лоренца; с 1961 г. у них завязалась многолетняя переписка.

Идеи Лоренца получили широкую популярность, но одновременно стали объектом критики даже среди его последователей. Особенно резкой она была со стороны американских сравнительных психологов (бихевиористской ориентации), которые придерживались принципиально иных теоретических установок. Эта критика послужила стимулом для серьезной ревизии этологической теории, начавшейся с середины 1950-х годов. Лоренц опять же сыграл в преобразовании этологии ведущую роль. Итогом этой работы стала его книга “Эволюция и модификация поведения” (1965).

Общий вид Института физиологии поведения в Зевизене близ Штарнберга, Германия.

Центральный момент этой модернизации касался представлений о врожденном и приобретенном поведении. Если раньше в этологии само поведение подразделяли на такие категории, то теперь понятия “врожденное” и “приобретенное” применялись к отдельным свойствам любого поведения. При этом фиксированные формы действия рассматривались не как полностью врожденные, а как наименее пластичные компоненты поведения, менее всего подверженные изменениям под влиянием опыта и обучения. Лоренц ввел также представление о врожденных видоспецифичных основах обучения, определяющих, прежде всего, его адаптивность, а также предрасположенность и ограничения.

С конца 1950-х годов Лоренц обратился к анализу агрессивного поведения, что, несомненно, было связано с пережитыми им событиями второй мировой войны. В 1963 г. появилось немецкое издание книги “Так называемое зло: К естественной истории агрессии”, а в 1966 г. - ее английское издание, с коротким названием “Об агрессии”. На русском языке “Агрессия (так называемое “зло”)” вышла лишь в 1994 г. *. Хотя большая часть книги рассказывает о животных и только последние главы посвящены человеку, именно человек - по сути, главный герой повествования. Обращенная к широкой публике, несущая сильный публицистический заряд и блестяще написанная, книга произвела эффект разорвавшейся бомбы. Она появилась, когда этология человека была еще в пеленках, и Лоренц позволил себе высказать непроверенные гипотезы, оправдывая их актуальностью проблемы. На “Агрессию” обрушился шквал критики со стороны специалистов, особенно психологов. Самые большие возражения вызывали утверждения, что агрессивное поведение человека, как и у животных, имеет врожденные основы и автономную внутреннюю мотивацию. Очень многие считали это поведение целиком результатом обучения и были убеждены в возможности его полного искоренения. Споры вокруг этой книги продолжались долгие годы, и до сих пор к ней не пропал интерес читателей из-за ее способности побуждать к серьезным размышлениям.

В 1973 г. Лоренц ушел в отставку с поста директора института в Зевизене и вернулся в Австрию. Там он возглавил специально созданный для него Этологический институт социологии животных. Он снова жил в своем доме в Альтенберге.

Последний период жизни Лоренца, 1970-1980-е годы, был по-прежнему насыщен высокой творческой активностью. В 1978 г. вышел объемный труд “Сравнительное изучение поведения: Основы этологии” - самая поздняя версия его этологической теории. Однако тогда размышления Лоренца, пожалуй, в большей степени сосредоточились на гуманитарной области. Его, как и раньше, волновали проблемы человеческой цивилизации, и он по-прежнему видел угрозу самому ее существованию. Правда, теперь он уже почти не обращался к своей концепции доместикации и не придавал сколько-нибудь серьезного значения возможности генетической деградации. Учитывая скорость, с которой развивались тревожащие его негативные социальные явления, Лоренц считал ответственной за них современную западную культуру, ориентированную на технику и анонимное массовое общество, но надеялся, что этология способна помочь преодолеть эти опасности. Этой теме он посвятил свои поздние книги: в 1973 г. - “Восемь смертных грехов цивилизованного человечества”, а в 1983 г. - “Упадок человеческого”.

Дальнейшей разработке своей эволюционной теории знания Лоренц посвятил книгу “Оборотная сторона зеркала” * (1973). Когда Лоренц вернулся в Австрию, вокруг него образовался тесный круг единомышленников, биологов и философов, приверженцев эволюционной эпистемологии. Его друг, американский психолог и философ Дональд Кэмпбелл, автор самого термина “эволюционная эпистемология”, привлек внимание к философским работам Лоренца знаменитого философа Карла Поппера. Интересно, что с Поппером Лоренц дружил в детстве в Альтенберге, но потом их пути разошлись. В 1983 г. они снова встретились в доме Лоренца в Альтенберге (позднее их беседа была опубликована).

* Интересно, что это название в свое время было предложено Циммером, товарищем Лоренца по плену в Ереване.

Конрад Лоренц со своими любимцами серыми гусями, Зевизен.

Это был парадоксальный мыслитель, непримиримый противник идеализма и витализма. Однако свою этологическую теорию он разрабатывал под сильнейшим влиянием виталистов Я.фон Икскюля и психолога У.Мак-Дугала. В свое время это дало некоторым повод обвинять его в витализме. Но он создал теорию, которая объясняла поведение животных без обращения к их психике, и теперь его нередко критикуют за механистический подход к животным. При этом Лоренц всегда питал глубокий интерес к внутреннему миру животных, что особенно хорошо заметно по его книгам, обращенным к широкому читателю. И, конечно, было немало тех, кто ругал его за антропоморфизм. Да, Лоренц боролся с идеализмом и все особенности живого, казалось, был готов объяснить естественным отбором. И все же он заявлял о существовании в живой природе красоты, которая не связана с пользой для выживания организмов. Он был убежден, что все живое изначально обладает творческими способностями и стремлением к гармонии и красоте.

Я думаю, что идеи Лоренца рано сдавать в архив, и они еще долго будут предметом серьезного интереса и горячих споров.

Что такое сравнительная этология?

К. Лоренц

Вводная глава машинописной версии трактата “Введение в сравнительное изучение поведения” (известное также под названием “Русская рукопись”, хранится в Российском государственном военном архиве: Ф.4П. Оп.24А. Д.36. Л.6-12).

© Перевод и публикация Гороховской Е.А.

Понимание такого основополагающего свойства врожденных форм поведения помогает правильно оценивать результаты особых генетических процессов, которые мы обычно называем доместикацией. Обусловленные доместикацией изменения, прежде всего выпадение врожденных норм реакций, с одной стороны, обеспечивают появление в филогенезе беспримерных степеней свободы поведения, настолько основополагающих для человечества, что понятие “неодомашненных”, в генетическом смысле слова “диких” людей - противоречие в определении! С другой стороны, существуют и обусловленные доместикацией <…> мутационные выпадения, а именно уменьшение или же гипертрофическое увеличение некоторых инстинктивных действий. Они возникают по совершенно сходным причинам, но со свойственной всем мутациям слепотой превращаются в тяжелые и враждебные для жизни нарушения, в настоящие “летальные факторы” <…>, поскольку разрушают функциональную гармонию норм поведения, которые необходимы как опорные структурные элементы социального поведения в современном культурном обществе.

Но <…> жесткость врожденных форм поведения человека может также, независимо от обусловленных доместикацией, “ненормальных” изменений, т.е. при наличии всех свойственных виду типичных норм реакций, вызывать серьезные нарушения социального поведения и существенные помехи в развитии человеческого общества. Организация человеческого общества безмерно изменилась и усложнилась за историческое время, мгновенное в сравнении с геологической историей, а развитие врожденных форм поведения, приспособление социальных “инстинктов” к новым условиям за это время, разумеется, было невозможно. При этом, естественно, возникает расхождение между видоспецифичными нормами реакций и требованиями, предъявляемыми к индивидууму высокоразвитым обществом, т.е. к конфликту между древними, приспособленными к доисторической структуре общества “инстинктивными” наклонностями и нормами, которые диктует культура.

Целый ряд видоспецифичных реакций, “инстинктов”, как обычно говорили раньше, за время быстрого развития человеческого общества полностью утратили свою изначальную функцию, обеспечивающую выживание вида. Они превратились в бесполезные для этого вида вещи, доставшиеся по наследству, в сравнительно-филогенетическом смысле в рудименты. Но такие формы поведения, лишенные целесообразности, проявляют упрямую неистребимость и животную неисправимость, которые отличают все врожденные нормы реакций. Они неуклонно принуждают людей к поведению, не только бесполезному для выживания вида, но и враждебному по отношению к жизни и обществу. По этой причине наивный религиозный человек воображает, что в побуждениях, исходящих от его собственных “рудиментов инстинктов”, он слышит наущение внутренней нечистой силы. А глубинной психологии это дает повод говорить об особом регрессивном “влечении к смерти”, по своему значению противоположном творческому принципу платонического эроса. Мы покажем, что такие инстинкты, потерявшие свою функцию, могут возводить трудно преодолимые препятствия для прогрессивного развития общественного устройства, соответствующего современным потребностям, а при известных условиях даже представлять собой непосредственную угрозу. Преодолеть эти препятствия и справиться с опасностями можно, лишь исследовав их причины.

Утверждая это, мы ни в коем случае не биологизируем поведение человека и не посягаем на его особые специфические закономерности. Мы только утверждаем, что социология как индуктивно развивающаяся наука должна учитывать обнаруженные нами бесспорно реальные процессы. Мы также считаем их особенно важными в практическом отношении. И как раз потому, что рассматриваемые нарушения и ошибки социального поведения не обусловлены окружающей средой, подобно почти всем другим функциональным нарушениям человеческой общественной жизни, исследуемым научной социологией, нельзя ожидать, что с устранением определенных дефектов сегодняшнего общественного устройства они сами собой исчезнут! Напротив, наверняка потребуются особые средства по борьбе с ними! Как справляться с этими проблемами, это уже особая задача специальной социологии. Наша же задача состоит только в том, чтобы <…> обратить ее внимание на некоторые, отчасти граничащие с патологическим, процессы, происходящие в глубинных пластах человеческой психики, ознакомить ее с конкретными фактами, лежащими в основе наших представлений, и, исследуя причины таких явлений, создать основу для борьбы с определенными нарушениями.

Совершенно аналогично складываются отношения этологии * с учением о морали и нравственности, с этикой <…>. Разумеется, наша критика чисто идеалистической этики и выдвинутого ею тезиса о существовании извечных внеприродных законов нравственности оправданно принимает другие и более категорические формы, чем наше очень осторожное вмешательство <…> в интересы индуктивной научной социологии. Но по содержанию эта критика сходна. Благодаря сравнительному исследованию любви, семейной и общественной жизни высших животных мы пришли к твердому убеждению, что и у людей многие детали социального поведения, которые этика <…> считает результатом ответственного разума и морали, в действительности основаны на врожденных видоспецифичных (гораздо более примитивных) реакциях… Среди них особый интерес и значение имеют те, которые в субъективном плане переживаются как восприятие ценностей <…>. Далее мы можем потребовать от научного учения о морали и от этики, равно как и от социологии, чтобы они разобрались с уже упомянутыми ошибками атавистических инстинктов. По нашему убеждению, их понимание совершенно необходимо для познания всего того, “что называют грехом, порчей, короче, злом” и к чему поэтому напрямую имеют отношение этика и учение о морали. Если же сравнительная этология прямо-таки навязывает специальной науке определенные результаты своих исследований, это делается из тех самых практических соображений, которые мы приводим относительно социологического значения наших научных выводов. Мы также думаем, что можем содействовать преодолению определенных опасностей в этическом отношении.

* В русском переводе немецкий термин Vergleichende Verhaltensforschung, буквально обозначающий “сравнительное изучение поведения”, здесь и далее заменен словом этология, его общепринятым синонимом.

Эти особенности в развитии человека важны с позиции морали и этики в следующем отношении. Характерная для человека потеря безопасности из-за редукции специализаций по отношению к его социальным формам поведения принимает особенно угрожающий масштаб благодаря своеобразному совместному и взаимноантагонистическому действию разных процессов. Обусловленное доместикацией отмирание инстинктов <…> ведет к новой свободе поведения, к новым возможностям структуры общества, которые, со своей стороны, снова делают ненужными другие, еще сохранившиеся инстинкты и позволяют их редукцию. Но чем больше человек освобождается от инстинктов, тем свободнее он становится и от других общественных структур и специализаций. Возникает лавинообразное нарастание, настоящая оргия отмирания специализаций, которая, безусловно, не должна вести к добру и нуждается в стабилизирующей регуляции. <…> Здесь необходим новый регулирующий принцип, специализация на новом уровне как следствие отмирания всех специализаций, форма в бесформенности, закон в свободе, отрицание отрицания, что означает шаг к качественно новому, более высокому уровню социальных достижений. Но этот шаг совершается благодаря той новой, в высшем смысле основополагающей для человека работе нового коллективного сознания, con-scientia, которая заключается в том, что человек отвечает перед обществом за свои индивидуальные действия. Эта в узком смысле социальная мораль становится тем необходимей в качестве регулирующего фактора, что к типичной потере безопасности, вызванной <…> отмиранием специализаций, присоединяются специфические ошибки сохраняющихся атавистических “инстинктов”. <…> Это нарушающее гармонию стойкое сохранение отдельных структурных элементов из уже пройденных фаз развития также представляет собой феномен, вовсе не специфический для человека. Когда линяет рак или птица, подросток меняет свою структуру личности или человечество в ходе революции меняет свою общественную структуру, для конечного результата <…> всегда есть вполне реальная опасность: в новом состоянии, сохраняющем остатки старых специализаций, которые нарушают функционирование целого, не будет полной гармонии! Биологу и работнику зоопарка хорошо знакомо патологическое явление “не полностью удавшейся линьки” и “застревание в состоянии линьки”, точно так же, как психиатру и психологу - аналогичные патологические нарушения, проистекающие из стойкого сохранения инфантильных черт после подросткового периода, и, наконец, социолог видит одну из своих важнейших задач в преодолении мешающих остатков общественных форм. Аналогия между этими явлениями заходит так далеко, что совершенно невольно одно привлекают в качестве подобия и иллюстрации другого! Стойкое сохранение атавистических инстинктов у культурных людей - также типичный частый случай этого распространенного нарушения развития!

Таким образом, регулятивный принцип социальной морали человека предполагает необычную борьбу на два фронта. С одной стороны, против “слишком человеческого”, против крайне быстрого, хаотического пластичного разрушения всей структуры и специализации во врожденном видоспецифичном социальном поведении, потерю которых мораль должна компенсировать. А с другой стороны, против “слишком животного” в человеке, упрямых, отживших, анахроничных и “злых” инстинктов, которым она с переменным успехом противопоставляет свои запреты и требования. Естественно, мы вовсе не утверждаем, что эта двойная работа, компенсирующая выпадение необходимых и сдерживание вредного действия ненужных “инстинктов”, - единственная задача свободной ответственной морали человека, а само утверждение, что она очень важна, представляется излишним как само собой разумеющееся. Но существенно другое - на основании конкретных фактов мы можем указать, что именно замещается или подавляется. Как эту компенсацию осуществлять, не наша задача, а проблема этики! Этология ни в коем случае не решает этических проблем, она только исследует, с какими задачами должна справиться компенсаторная работа ответственной морали и этики. Мы даже могли бы сделать еще один шаг дальше и утверждать, что научное учение о морали и этике также не в состоянии “разрешить” эти проблемы в прямом смысле! Признающие необходимость компенсировать эти нарушения общественная мораль и этика <…>, на наш взгляд, вовсе не создаются умышленно с помощью науки, а просто с развитием человеческого общества органично возникают сами, без нашего сознательного участия! * Мы считаем утопическим заблуждением полагать, что устройство человеческого общества можно изменить исключительно благодаря “учению”. Напротив, мы думаем, что наука может оказывать влияние на человеческую мораль и этику, в первую очередь, учась создавать такие условия <…>, в каких могла бы органично развиваться свободная ответственная этика и мораль, это та дорога, на которую марксистская социология вступила и уже достигла серьезных успехов! Что же касается нарушений поведения из-за сохранения рудиментарных атавистических норм реакций, мы уже сказали, что они, будучи эндогенными явлениями, не обусловленными непосредственно окружающей средой, требуют особых мер. Я не расцениваю такой взгляд как фаталистический культурный пессимизм. Подобная вещь - позиция, на которую естествоиспытатель встанет в самую последнюю очередь, а опасность, причина которой распознана, тем самым больше не столь угрожающая, как раньше! Мы даже совершенно определенно полагаем, что широчайшее и всеобщее распространение простого знания об этих явлениях само по себе уже было бы достаточно, чтобы обеспечить это естественное развитие компенсирующей морали!

* В первом, рукописном, варианте Лоренц утверждал, что философия, опираясь на научную социологию и этологию, будет создавать новые мораль и этику.

Рисунки из машинописной версии книги.
Слева - фазы движения угря, справа - схема инстинктивного акта.

Журнал "Природа" №3 2004 г.